Это не отзыв на книгу, это не конспект по обществознанию или информатике. Это просто небольшая работа, сделанная на эмоциях, для души...
Ты знаешь, что ты идешь уже давно не первый день? Ай, ну, конечно, знаешь, что за бред. Ты уже еле волочишь ноги, еле тащишь свое вроде бы легкое бренное (хотя нет, пока не бренное) молодое тело, еле держишься, чтобы не упасть, ибо знаешь, что если ты упадешь - ты уже не встанешь. Ты готов ползти, вгрызаясь зубами в землю, перебирать руками камни, сдирая пальцы в кровь, но под твоими ногами лишь болото, в которое тебя засасывает. Из которого ты должен выбраться, если хочешь, конечно. Но ты не просто хочешь, ты знаешь, что ты должен, ведь если тебя засосет окончательно, то от тебя ничего не останется. И ты тащишься. Ты еле ползешь по этой кровавой мяше, в которой не хочешь утонуть, не хочешь потерять себя, которого пытаешься найти.
Вас семеро. Ты понимаешь, что из всех, у тебя меньше всех сил, меньше опыта, но чуточку больше упорства, поэтому ты идешь. Они дают тебе надежду. Или нет. С ними ты чувствуешь себя слабым, но чтобы доказать себе, что это не так, ты все же тащишься. Просто идешь. Вперед и вперед.
Ты потихоньку перестаешь чувствовать, и ты уже не знаешь, прошел день или час, а может месяц или всего минута. Вне зависимости от времени ты идешь.
Да, идешь. Идешь. Ты идешь, я сказала.
Ну давай, милая, давай же. Не останавливайся, ты можешь! Мда… Ты уже сама себя милой называешь - какой нарциссизм! Слушай, девочка моя, у тебя уже шизофрения. Впрочем, не суть…
*Несколько секунд тишина, и лишь хриплое дыхание задает ритм упертым ногам, потом внезапно неуверенно и тихо зарождается в мозгу*
В осеннем парке городском
Вальсирует листва берез.
А мы лежим перед броском,
Нас листопад почти занес.
Занес скамейки и столы,
Занес пруда бесшумный плес,
Занес холодные стволы
И бревна пулеметных гнезд.
А на затвор легла роса,
И грезится веселый май,
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
"Не закрывай!" - кричат грачи, -
Там сквозь березовый конвой
Ползет лавина "саранчи"
На город за твоей спиной!
И ахнет роща, накренясь,
Сорвутся птицы в черный дым,
Сержант лицом уткнется в грязь -
А он таким был молодым...
И руки обжигает ствол.
Ну сколько можно лить свинец!!!
Взвод ни на пядь не отошел,
И вот он, вот уже конец...
Развозят пушки на тросах,
Все говорят: "Вставай, вставай!"
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
"Не закрывай, - кричат грачи, -
Ты слышишь, потерпи, родной”.
И над тобой стоят врачи,
И кто-то говорит: "Живой".
В осеннем парке городском
Вальсирует листва берез.
А мы лежим упав ничком,
Нас листопад почти занес.
*И твой ошалелый мозг, не справляясь, не замечая, что что-то не так, - продолжает*
Занес скамейки и ,
Занес пруда бесшумный плес,
Занес холодные стволы
И бревна пулеметных гнезд.
А на затвор легла роса,
И грезится веселый май,
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
…
Не закрывай, слышала?.. Не закрывай, родная, иди, иди, иди… Ты же сама понимаешь, что обратного пути нет? Ты должна идти вперед и только вперед. Там нет болота - там горы, реки, поля - все, как ты любишь. Поэтому, милая, ты должна идти…
О! Ромашка… Погадай-ка… Ты заметила, да, что ты чуть не упала, пока ее срывала? Забавно: немощь в восемнадцать лет…
Ну-ка: любит, не любит, любит, не любит, любит… А на кого ты гадаешь? Не помнишь? Впрочем, это уже не важно. Не любит, любит, не любит, любит… любит. О, любит! Жить можно: кто-то тебя любит. Значит он ждет, и тебе есть куда идти.
Везучая: тебя ждут, есть куда идти, а я? Ах да, ты же это я, значит и у меня все есть… Хорошо-то как!
Охх… Ты споткнулась и подвернула ногу. Ну, ничего. Ты же ее уже не первый раз подворачиваешь, у тебя даже растяжение было, значит, все хорошо: чуть поболит и пройдет. В любом случае, даже если нет, то это не повод останавливаться, слышишь? Иди через не могу: видишь, они идут? Все идут… Раз они могут, то и ты можешь! Даже если они не могут - ты можешь...
И руки обжигает ствол.
Ну сколько можно лить свинец!!!
Взвод ни на пядь не отошел,
И вот он, вот уже конец...
Развозят пушки на тросах,
Все говорят: "Вставай, вставай!"
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
"Не закрывай, - кричат грачи, -
Ты слышишь, потерпи, родной”.
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
"Не закрывай, - кричат грачи, -
Ты слышишь, потерпи, родной”.
Ползет лавина "саранчи"
На город за твоей спиной!
И ахнет роща, накренясь,..
Ай, что-то пошло опять по кругу… Как же там было?.. А это важно? Думаю нет, пусть крутится в голове то, что ближе, чем какой-то шаблон… Да, зачем мне какие-то шаблоны, проторенные дороги? Вон они идут… Все вы временно идете одной тропой, но каждый наступает на свой камень, идет своим путем… Не, есть кто-то, кто идет след-в-след, но ты же думаешь о себе - ты идешь на расстоянии от них, предпоследней, так, как тебе удобно. Довольна? Да. Трудно? Неимоверно. Но ты идешь, не останавливаясь, идешь, идешь… Ноги подкашиваются: интересно, часто у людей бывает, когда идешь просто, а коленки сами под твоим весом подгибаются? Наверное часто, не зря же многие падают, не справляясь на своем жизненном пути, а потом так и тонут в этом людском болоте. Жертвы, хах. Да, пожалуй, и те, кто изначально проиграл… А ты тогда кто? Ну, нет. Ты ползешь, ты можешь, ты идешь, не останавливаясь, стремясь к своей цели, - к свободе. Хотя так хочется порой упасть, развалиться на этой мокрой грязной земле, отдав себя на съедение этой болотной жиже, которая так и тянет в себя, так и зовет, обещая долгожданный отдых…
Сержант лицом уткнется в грязь -
А он таким был молодым…
На каждый свой шаг ты с силой вытаскиваешь ногу, уже почти не слыша этот жуткий хлюпающе-чавкающий звук, который заглушает кровь, бьющая по вискам, и мысли, обжигающие голову. Ты просто идешь, не раздумывая о том, куда, ты идешь там, где тебе удобно, там, где хочешь, ты ищешь выход, ты ищешь его…
Опс! Нифига себе… Если падает самый сильный человек в вашей группе, то что можно сказать об остальных?.. Они тоже ползут, как и ты… То есть, и у них это - показное? Это они такие же слабые, как ты, или ты такой же слабый, как они? Впрочем…
А на затвор легла роса,
И грезится веселый май,
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
"Не закрывай!" - кричат грачи, -
Там сквозь березовый конвой
Любимый… Кто-то говорил, что вот он бы тебя не бросил одну в лесу с ними, если бы любил… Смешные. Как раз потому и бросил, что любит… Вам обоим надо было разойтись на это время дорогами, чтобы они потом пересеклись… Нельзя все время идти по одной: как бы оно ни было, а у каждого свой путь. Он станет сильнее на своей дороге в своем плане, обретет свои новые качества, но это не помешает тебе его любить, чуть-чуть другого, но твоего… Ты ведь тоже изменишься, так что для него это то же самое, что и для тебя… И пусть он далеко, ты прекрасно знаешь, что так вам обоим будет лучше… Ты понимаешь, что, когда вы встретитесь, ваша встреча может быть будет в первую секунду неуверенно холодной, но она решит многое… Вы либо, изменившись, охладеете и разойдетесь, либо станете еще ближе друг другу. Да… Ты прекрасно знаешь, что как прежде уже точно не будет…
Нет, не будет…
Да что ж это такое творится?! Он опять упал… С матом и дальше полным молчанием, потому что сил даже на разговоры нет, он поднимается, хотя двое помогают ему. Он шел первым, он бурил дорогу, он хлебал больше всех… Ох даже как… Один из тех, кто поднял упавшего, вышел вперед, заняв его место, позволив тому отдохнуть, сам бросаясь в самую гущу событий… Молча прикрывая друга… Ты безолвно наблюдаешь за этим, и тебе кажется, что на твоем лице написано полное безразличие, но это никому не важно. Ты так же не смотришь на лица других, как они не смотрят на твое: у каждого настолько много жизненных проблем, что им не хочется лезть и в чужие… Вы снова идете. И ты делаешь это будто бы легко и непринужденно. Когда вы останавливались, чтобы передохнуть? Ты не помнишь… Ты даже это падение распознал, как задержку. Распознал? А пофиг, ничего другого в голову пока не идет…
Солнце ухнуло вниз -
Нас подбросило вверх,
Как положено приз
Разделили на всех:
Мне осколок в висок,
Вам железо в живот,
Наш десантный бросок
Взял крутой разворот.
Мы не слышим команд,
Жизни кончен забег
Здесь воздушный десант
Стал воздушным навек…
Хватит… Твой забег жизни только начинается. Да… Ты только начал выкарабкиваться из этой трясины, а впереди тебя ждет еще немаленький путь, но ты дойдешь до вершины, ты веришь в это, ты будешь бороться до конца… Ты станешь победителем!
И руки обжигает ствол.
Ну сколько можно лить свинец!!!
Взвод ни на пядь не отошел,
И вот он, вот уже конец…
Ты все равно идешь, моя милая, что бы ты ни думала. Ты рвешься к тому, чтобы выбраться из этого болота на свободу. Ты качаешься из стороны в сторону, твои ноги в грязи, руки уже мало что чувствуют, колени подгибаются, ветки хлещут по твоему лицу, на твоем теле остаются новые шрамы, но ты не сдаешься…
И в голове ты будто слышишь шепот - хотя кто сказал, что ты попросту не шизофреник? - он ведет тебя, дает сил… И ты больше ни о чем не можешь думать кроме него и той песни, что накрепко засела у тебя в мозгу, что путает мысли и дает второе дыхание…
А шепот…
Не останавливайся, моя девочка, прошу тебя… Делай, что хочешь, только не останавливайся, родная, слышишь?
Не останавливайся...
Ты знаешь, что ты идешь уже давно не первый день? Ай, ну, конечно, знаешь, что за бред. Ты уже еле волочишь ноги, еле тащишь свое вроде бы легкое бренное (хотя нет, пока не бренное) молодое тело, еле держишься, чтобы не упасть, ибо знаешь, что если ты упадешь - ты уже не встанешь. Ты готов ползти, вгрызаясь зубами в землю, перебирать руками камни, сдирая пальцы в кровь, но под твоими ногами лишь болото, в которое тебя засасывает. Из которого ты должен выбраться, если хочешь, конечно. Но ты не просто хочешь, ты знаешь, что ты должен, ведь если тебя засосет окончательно, то от тебя ничего не останется. И ты тащишься. Ты еле ползешь по этой кровавой мяше, в которой не хочешь утонуть, не хочешь потерять себя, которого пытаешься найти.
Вас семеро. Ты понимаешь, что из всех, у тебя меньше всех сил, меньше опыта, но чуточку больше упорства, поэтому ты идешь. Они дают тебе надежду. Или нет. С ними ты чувствуешь себя слабым, но чтобы доказать себе, что это не так, ты все же тащишься. Просто идешь. Вперед и вперед.
Ты потихоньку перестаешь чувствовать, и ты уже не знаешь, прошел день или час, а может месяц или всего минута. Вне зависимости от времени ты идешь.
Да, идешь. Идешь. Ты идешь, я сказала.
Ну давай, милая, давай же. Не останавливайся, ты можешь! Мда… Ты уже сама себя милой называешь - какой нарциссизм! Слушай, девочка моя, у тебя уже шизофрения. Впрочем, не суть…
*Несколько секунд тишина, и лишь хриплое дыхание задает ритм упертым ногам, потом внезапно неуверенно и тихо зарождается в мозгу*
В осеннем парке городском
Вальсирует листва берез.
А мы лежим перед броском,
Нас листопад почти занес.
Занес скамейки и столы,
Занес пруда бесшумный плес,
Занес холодные стволы
И бревна пулеметных гнезд.
А на затвор легла роса,
И грезится веселый май,
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
"Не закрывай!" - кричат грачи, -
Там сквозь березовый конвой
Ползет лавина "саранчи"
На город за твоей спиной!
И ахнет роща, накренясь,
Сорвутся птицы в черный дым,
Сержант лицом уткнется в грязь -
А он таким был молодым...
И руки обжигает ствол.
Ну сколько можно лить свинец!!!
Взвод ни на пядь не отошел,
И вот он, вот уже конец...
Развозят пушки на тросах,
Все говорят: "Вставай, вставай!"
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
"Не закрывай, - кричат грачи, -
Ты слышишь, потерпи, родной”.
И над тобой стоят врачи,
И кто-то говорит: "Живой".
В осеннем парке городском
Вальсирует листва берез.
А мы лежим упав ничком,
Нас листопад почти занес.
*И твой ошалелый мозг, не справляясь, не замечая, что что-то не так, - продолжает*
Занес скамейки и ,
Занес пруда бесшумный плес,
Занес холодные стволы
И бревна пулеметных гнезд.
А на затвор легла роса,
И грезится веселый май,
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
…
Не закрывай, слышала?.. Не закрывай, родная, иди, иди, иди… Ты же сама понимаешь, что обратного пути нет? Ты должна идти вперед и только вперед. Там нет болота - там горы, реки, поля - все, как ты любишь. Поэтому, милая, ты должна идти…
О! Ромашка… Погадай-ка… Ты заметила, да, что ты чуть не упала, пока ее срывала? Забавно: немощь в восемнадцать лет…
Ну-ка: любит, не любит, любит, не любит, любит… А на кого ты гадаешь? Не помнишь? Впрочем, это уже не важно. Не любит, любит, не любит, любит… любит. О, любит! Жить можно: кто-то тебя любит. Значит он ждет, и тебе есть куда идти.
Везучая: тебя ждут, есть куда идти, а я? Ах да, ты же это я, значит и у меня все есть… Хорошо-то как!
Охх… Ты споткнулась и подвернула ногу. Ну, ничего. Ты же ее уже не первый раз подворачиваешь, у тебя даже растяжение было, значит, все хорошо: чуть поболит и пройдет. В любом случае, даже если нет, то это не повод останавливаться, слышишь? Иди через не могу: видишь, они идут? Все идут… Раз они могут, то и ты можешь! Даже если они не могут - ты можешь...
И руки обжигает ствол.
Ну сколько можно лить свинец!!!
Взвод ни на пядь не отошел,
И вот он, вот уже конец...
Развозят пушки на тросах,
Все говорят: "Вставай, вставай!"
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
"Не закрывай, - кричат грачи, -
Ты слышишь, потерпи, родной”.
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
"Не закрывай, - кричат грачи, -
Ты слышишь, потерпи, родной”.
Ползет лавина "саранчи"
На город за твоей спиной!
И ахнет роща, накренясь,..
Ай, что-то пошло опять по кругу… Как же там было?.. А это важно? Думаю нет, пусть крутится в голове то, что ближе, чем какой-то шаблон… Да, зачем мне какие-то шаблоны, проторенные дороги? Вон они идут… Все вы временно идете одной тропой, но каждый наступает на свой камень, идет своим путем… Не, есть кто-то, кто идет след-в-след, но ты же думаешь о себе - ты идешь на расстоянии от них, предпоследней, так, как тебе удобно. Довольна? Да. Трудно? Неимоверно. Но ты идешь, не останавливаясь, идешь, идешь… Ноги подкашиваются: интересно, часто у людей бывает, когда идешь просто, а коленки сами под твоим весом подгибаются? Наверное часто, не зря же многие падают, не справляясь на своем жизненном пути, а потом так и тонут в этом людском болоте. Жертвы, хах. Да, пожалуй, и те, кто изначально проиграл… А ты тогда кто? Ну, нет. Ты ползешь, ты можешь, ты идешь, не останавливаясь, стремясь к своей цели, - к свободе. Хотя так хочется порой упасть, развалиться на этой мокрой грязной земле, отдав себя на съедение этой болотной жиже, которая так и тянет в себя, так и зовет, обещая долгожданный отдых…
Сержант лицом уткнется в грязь -
А он таким был молодым…
На каждый свой шаг ты с силой вытаскиваешь ногу, уже почти не слыша этот жуткий хлюпающе-чавкающий звук, который заглушает кровь, бьющая по вискам, и мысли, обжигающие голову. Ты просто идешь, не раздумывая о том, куда, ты идешь там, где тебе удобно, там, где хочешь, ты ищешь выход, ты ищешь его…
Опс! Нифига себе… Если падает самый сильный человек в вашей группе, то что можно сказать об остальных?.. Они тоже ползут, как и ты… То есть, и у них это - показное? Это они такие же слабые, как ты, или ты такой же слабый, как они? Впрочем…
А на затвор легла роса,
И грезится веселый май,
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
"Не закрывай!" - кричат грачи, -
Там сквозь березовый конвой
Любимый… Кто-то говорил, что вот он бы тебя не бросил одну в лесу с ними, если бы любил… Смешные. Как раз потому и бросил, что любит… Вам обоим надо было разойтись на это время дорогами, чтобы они потом пересеклись… Нельзя все время идти по одной: как бы оно ни было, а у каждого свой путь. Он станет сильнее на своей дороге в своем плане, обретет свои новые качества, но это не помешает тебе его любить, чуть-чуть другого, но твоего… Ты ведь тоже изменишься, так что для него это то же самое, что и для тебя… И пусть он далеко, ты прекрасно знаешь, что так вам обоим будет лучше… Ты понимаешь, что, когда вы встретитесь, ваша встреча может быть будет в первую секунду неуверенно холодной, но она решит многое… Вы либо, изменившись, охладеете и разойдетесь, либо станете еще ближе друг другу. Да… Ты прекрасно знаешь, что как прежде уже точно не будет…
Нет, не будет…
Да что ж это такое творится?! Он опять упал… С матом и дальше полным молчанием, потому что сил даже на разговоры нет, он поднимается, хотя двое помогают ему. Он шел первым, он бурил дорогу, он хлебал больше всех… Ох даже как… Один из тех, кто поднял упавшего, вышел вперед, заняв его место, позволив тому отдохнуть, сам бросаясь в самую гущу событий… Молча прикрывая друга… Ты безолвно наблюдаешь за этим, и тебе кажется, что на твоем лице написано полное безразличие, но это никому не важно. Ты так же не смотришь на лица других, как они не смотрят на твое: у каждого настолько много жизненных проблем, что им не хочется лезть и в чужие… Вы снова идете. И ты делаешь это будто бы легко и непринужденно. Когда вы останавливались, чтобы передохнуть? Ты не помнишь… Ты даже это падение распознал, как задержку. Распознал? А пофиг, ничего другого в голову пока не идет…
Солнце ухнуло вниз -
Нас подбросило вверх,
Как положено приз
Разделили на всех:
Мне осколок в висок,
Вам железо в живот,
Наш десантный бросок
Взял крутой разворот.
Мы не слышим команд,
Жизни кончен забег
Здесь воздушный десант
Стал воздушным навек…
Хватит… Твой забег жизни только начинается. Да… Ты только начал выкарабкиваться из этой трясины, а впереди тебя ждет еще немаленький путь, но ты дойдешь до вершины, ты веришь в это, ты будешь бороться до конца… Ты станешь победителем!
И руки обжигает ствол.
Ну сколько можно лить свинец!!!
Взвод ни на пядь не отошел,
И вот он, вот уже конец…
Ты все равно идешь, моя милая, что бы ты ни думала. Ты рвешься к тому, чтобы выбраться из этого болота на свободу. Ты качаешься из стороны в сторону, твои ноги в грязи, руки уже мало что чувствуют, колени подгибаются, ветки хлещут по твоему лицу, на твоем теле остаются новые шрамы, но ты не сдаешься…
И в голове ты будто слышишь шепот - хотя кто сказал, что ты попросту не шизофреник? - он ведет тебя, дает сил… И ты больше ни о чем не можешь думать кроме него и той песни, что накрепко засела у тебя в мозгу, что путает мысли и дает второе дыхание…
А шепот…
Не останавливайся, моя девочка, прошу тебя… Делай, что хочешь, только не останавливайся, родная, слышишь?
Не останавливайся...
